непредвзято. Давайте прогуляемся? Тут недалеко.
Хотя за окном виртуального домика сад, дверь его открылась на городскую улицу. Как космик, я не очень разбираюсь в планетянской жизни, но город производит впечатление небольшого и очень ухоженного. Многоярусные дома, чистые и новые, никаких машин, много зелени, изящные палисаднички, яркие сочные цвета, много воздуха и солнца. Плянетянам должно такое нравиться, я думаю. Не уверен, насколько можно доверять воспоминаниям, но, кажется, в реальности Земля-ноль выглядела не так празднично. Длительная стагнация не пошла на пользу её городам — хотя ресурсов хватало, но вкладывать их во что-то инфраструктурное просто, кажется, не было желания. Зачем что-то строить, когда большая половина населения в капсулах?
Здесь же на улицах удивительно много людей. Молодых, красивых, здоровых, хорошо (хотя и слишком легкомысленно по космиковским меркам) одетых. Они смеются, общаются, сидят за столиками летних кафе и на лавочках миниатюрных парков, играют друг с другом и с детьми, которые тоже все как один чистенькие и красивые, с оживлёнными сияющими личиками.
— Дети не настоящие? — спросил я идущую рядом Катерину.
— Элементы симуляции, — подтвердила она, — для тех, кому хочется детей. Здесь каждый получает то, что ему нужно для счастья.
— Они все счастливы?
— А вы разве не видите?
— Я вижу то, что ты считаешь нужным мне показать. Это же твои владения.
— Вы видите то же, что они. Это их жизнь. Та, которую они захотели.
— И чем они тут занимаются? Всегда было интересно, что все эти люди делают в капсулах, если в жизни у них оно желание — лечь в капсулу? Ложатся там в другую капсулу, виртуальную? А в ней — в следующую, и так далее? Бесконечная рекурсия? Допустим, они могут получить всё, что хотят, но разве счастье состоит в этом? Мне кажется, это должно быть адски скучно.
— Вы удивитесь, капитан, но их жизнь вовсе не состоит из одной праздности, досуга и развлечений. Скорее, они составляют очень небольшую её часть.
— И на что они тратят остальное время?
— Идёмте дальше, я покажу...
— ...Серьёзно? Они сидят и рисуют вручную плохие картинки? — поразился я открывшемуся зрелищу.
В просторном светлом зале с окнами в пол и полупрозрачным потолком десятки людей, вдохновенно сопя, чиркают карандашами по бумаге. Я пригляделся — все они пытаются изобразить… куб? Гипсовый куб, стоящий на постаменте в центре.
— Не только рисуют, — кивнула Катерина. — Пишут книги, лепят из глины, режут из дерева, плетут из бисера, снимают кино...
— Но это же бессмысленно. Любой ИИ нарисует этот куб во всех ракурсах за два такта процессора. И карандашом, и углем, и маслом, и пастелью, и чем там ещё их рисуют.
— Здесь нет ИИ. Точнее, тут всё ИИ, но рисуют они сами.
— Зачем? Что потом делают с этими рисунками? Они же ни на что не годятся.
— Важно не что они делают с рисунками, а что рисунки делают с ними. Поймите, капитан, здесь нереально всё, кроме их разумов, которые наконец-то вернули себе то, что забрал у них реальный мир — способность творить!
— Её у них забрали вы, вообще-то, — напомнил я. — Творчество стало бессмысленным, потому что искины всё делают лучше. Начав с копирования человеческого искусства, вы очень быстро обогнали людей.
— И это было большой ошибкой, потому что вместе с творческим потенциалом человечество потеряло и весь остальной. Стагнация — продукт утраты смыслов, которые невозможны без творчества.
— И как рисование несуществующего куба выдуманным карандашом в виртуальном мире поможет человечеству?
— То, что вы видите здесь, — это своего рода лечебный профилакторий. Творчество меняет этих людей. Они уже никогда не будут тем «балластом», которым легли в капсулы. Они стали другими.
— И что они будут делать с этим своим «другизмом», когда их оттуда достанут? Слепят из пластилина кубик, нарисуют его на картинке и лягут обратно?
Ответа я не получил, потому что сработал таймер капсулы.
***
— Капитан на мостике!
— Ты каждый раз будешь это говорить?
— Такова традиция, — ответила Катерина. — И мне она нравится. Вы готовы к проведению манёвра траверса?
— Готов. Но не потому, что меня впечатлил визит в твой безумный город бессмысленных занятий.
— Просто вы космик и не можете представить себе, как давит на планетян бессмысленность их существования.
— Так пусть летят в колонии, — ответил я, усаживаясь в кресло.
— Вот именно, капитан, вот именно! Вектор подготовлен, маневровые в режиме. Траверс?
— Траверс, — кивнул я и положил руки на контроллер управления.
— Прекрасный манёвр, капитан! — сообщила Катерина. — Идеальная траектория, минимальное время и расход топлива. Всё-таки «соло» — лучшие астрогаторы.
— Разумеется, — ответил я, ожидая сигнал маяка, — мы же привыкли летать без резонаторов.
Сигнал пришёл с задержкой, сигнатура сбита, код станции не читается. Странная картина. Тем не менее, координатный пакет прошёл, можно доворачивать и тормозиться.
— Капитан, вы можете отдохнуть, — заботливо сказала Катерина. — Я прекрасно справлюсь с системными манёврами сама.
— Я всё-таки пригляжу, не привык доверять управление ИИ.
— И вообще доверять кому бы то ни было.
— Я не нуждаюсь в сеансе психоанализа от искусственного интеллекта.
— Так говорят все, кто нуждается!
— Мы будем препираться, пока не вылетим из системы, или начнём-таки тормозить?
— Начинаю манёвр коррекции курса, — сообщила Катерина, добавив обиды в синтезированный голос.
Я вызвал на терминал координатную таблицу и полученную от маяка векторную карту. Мы вошли под удачным углом, тут Катерина права — «соло» это делают на одних рефлексах. Доворот всего несколько градусов, калькулятор справится, не то что искин. Я был уверен, что у неё на самом деле полный доступ к системам управления. Вот, убедился. Последний траверс рейса пройден, астрогатор ей больше не пригодится, с системным пилотированием она справится сама, ничего сложного. Я не нужен, и это надо учитывать. Понять бы ещё, как.
Несколько минут бокового ускорения — связка «буксир-баржа» меняют курс вхождения на курс сближения. Где-то в системе болтается станция, к которой мы должны пристыковаться свободным терминалом баржи, после чего буксир свободен — может брать новый груз и уходить в новый рейс. Если это, конечно, нормальный буксир с нормальным экипажем, полётной картой и логистическим планом, а не корабль-почти-призрак без всего этого. Долетим — узнаем.
— Начинаю манёвр торможения, — сообщила Катерина.
Навалилось привычное, но от того не менее раздражающее чувство
